Самые прекрасные лики Шиньи Матсумото, или Humphries faces.

[keyrin]

Сделав пост со скринами Эрика, просто невозможно не сделать подобный - с Аланом.
Сначала казалось, ну сколько их там будет, скринов, у маленького жнеца и выражений-то всего три: "я все сам, все сам", "мне больно" и "эрикку!" с огромными удивленными очами.
Ага, куда там. Шинья, хрупкий, странноватый, с настороженным взглядом и манерой больше слушать, чем говорить - создал совершенно живой, до кончиков пальцев цельный образ. Недаром Алан запечатлелся у тысяч людей именно таким - и узнаваем в любом стиле, у любого рисующего/пишущего. Временами персонаж выглядит совсем юным, а актеру без малого тридцатник...
Не устану повторять, что вместо тысяч слов лучше посмотреть это все в движении. Застывшая картинка - совсем не то. Но если выбирать между форматом "просто описание" и "описание + визуал", я выберу второе, пусть работа над постом заняла почти три недели)

Внимание! Под "морем" много скринов, довольно много букв и сплошные спойлеры!

Начнем этот "пир духа" с самого делового и деловитого Алана, рабочая ипостась. Ему дали задание, он сделал Максимально Серьезное Лицо. У актера непропорционально вытянутая вперед верхняя губа - это странным образом придает образу еще больше очарования. Он неподражаемо поджимает ее, используя все возможности лица на образ. А еще он шепелявит, пришептывает, и это тоже работает на образ, добавляя трогательности и индивидуальности...


Удивление. Эмоция, достаточно часто посещающая Алана и виртуозно им изображаемая. Честное слово, иногда кажется, что эти глаза становятся больше очков... )


А это - Алан, давящий в себе страх, боль или отчаяние. Плотно сомкнутые губы, прикрытые глаза, болезненный излом бровей.


Момент слабости. Алан растерян и сбит с толку: совсем рядом прошла смерть, он почти видел ее, почти ушел в ее манящие объятия... Мотает головой, глядя на сходящего с ума от беспокойства Эрика: "нет, нет, ничего, показалось..."


"Собирая души, видя, как умирают люди, я всегда хотел хоть немного понять их боль..." Эти слова обращены к Эрику, что держит его за плечи, пытаясь подбодрить и успокоить. Возможно, они - своеобразная попытка оправдания. Точно неизвестно, но есть большие подозрения, что Шип смерти можно получить только при нарушении техники безопасности, а именно - проявив излишнее сострадание к умирающим.


Алан, поющий "Sei to shi no sukima", короткую и грустную песню о том, как он хотел бы стать для кого-то лучиком света после своей смерти - подобно лучам давно погасших звезд, которые еще видно с Земли.
Сцена очень красиво обыграна: шинигами освещает луч софита, и в глазах будто сияют те самые звезды.




А это момент, от которого сердце буквально переворачивается.
Вот Алан только что пел: "я родился и умру в одиночестве, но если это предначертано, почему глаза блестят от слез?" А допев, говорит Эрику: "я всегда восхищался тобой, я хотел бы стать жнецом, похожим на тебя..." - и по щеке катится та самая слеза. Если умереть в одиночестве - предначертано, откуда же она?


Здесь снова "деловой модус он". Алан, строгий, собранный и начинающий подозревать. Эмоция тоже отлично видна, в изгибе губ, в складке бровей. А заодно в этом ракурсе можно полюбоваться на щеки актера. Вернее, на их отсутствие )


"Самая прекрасная смерть" в каком-то смысле мистический детектив, и один из его атрибутов - "проникновение под прикрытием". Прикрытием в данном случае является переодевание в женские платья, и дается оно персонажам по-разному. Кто-то преображается с удовольствием, кто-то с негодованием. Хамфриз же воспринимает это стоически, "надо - значит надо", ему уже не до глупостей, главное найти Эрика и выяснить, что же тот творит.
Но при этом Алан в пышном платье по-своему бесподобен. Образ одновременно и смешной вернее, забавный, и трогательный. Тут надо отметить, что Матсумото-сан часто играет женщин в театре, где работает; там чисто мужская труппа и все женские роли исполняют мужчины, совсем как в средние века. Пластика, осанка и потрясающая грация выдают, насколько ему привычен костюм.




Сцена отступничества. Здесь еще раз подчеркну, что видеть это надо в движении, и только так становится понятно, почему Шинья - самый потрясающий и незаменимый Алан. Очки для шинигами очень важная вещь. Это не просто оптический прибор для коррекции зрения, это - рабочий инструмент с мистической компонентой, и одновременно знак принадлежности к Управлению. А работа для шинигами - единственный способ существования и смысл жизни. Если жнец решил снять с себя очки... все очень плохо. Непредставимо, немыслимо. И для Алана, которому нет смысла становиться отступником, который не грешил и отлично выполнял свою работу, снять очки означает буквально оторвать от себя кусок, по живому.
Но он делает это, собрав всю волю в кулак, делает ради Эрика. А потом стоит и растерянно вертит их в руках, как человек, у которого внезапно отняли что-то важное, и глаза снова блестят. Но решение принято, и Хамфриз не из тех, кто меняет коней на переправе.
Последний кадр из четырех: на земле аккуратно расстелен белый носовой платок Алана. На нем рядышком лежат очки, его и Эриковы тот на самом деле давно уже отступник, и снял их вслед за Аланом, уже без лишних эмоций. Алан склонился над очками, в последний раз прикасаясь, сжав руку в кулак, прощаясь... А Эрик смотрит на него - и в позе, и во взгляде океан боли и сочувствия.








Сцена смерти Алана. Надо сказать, что в мюзикле она сделана дважды и как бы с разных ракурсов - так положено по сценарию. У меня взяты кадры повтора: он снят ближе. Сцена озаряется красным. Взгляд Алана направлен в пустоту. Взмах руками, и он падает на руки Эрика.
И - та самая улыбка, всего на секунду, и в этой улыбке, в общем-то, всё.




А между "смертью и смертью" - миг флэшбека в цветущем саду, общего воспоминания, расставляющий многие точки над i. Это их первое совместное задание, Алан-ученик и Эрик в роли наставника. Юный жнец сожалеет, что умершего человека, за душой которого они пришли, нельзя было предупредить, сделать что-то, чтобы отсрочить его смерть. Сострадание - лейтмотив Алана, оно на его лице, в его позе, как ни прячь...


"- Это цветы эрики. На языке цветов они означают "одиночество".
Смущенный и раздосадованный поведением ученика, Эрик двинул речь о том, что рядом с одним цветком всегда цветет множество других, и ни о каком одиночестве речи быть не может. Алана тянет к нему в этот момент, в словах наставника он явно слышит что-то свое, какую-то надежду... Но останавливает, одергивает себя. Этот миг невозможно поймать скрином: вот он шагает к стоящему в пол-оборота Эрику, приподнимает руку, тянется, останавливается, долю секунды смотрит с сожалением - на руку, на наставника, такого близкого и такого далекого... "Да вы романтик, Эрик-семпай" - говорит он, и бодрая улыбочка на лице больше похожа на болезненную гримасу. Поднимается ветер, летят лепестки. Алан - вот кто настоящий романтик - не может не остановится, полюбоваться ими. Но в первый момент его улыбка все еще полна боли. За ней стоят слезы.


А потом начинается песня. Это уже не флэшбек, это "состояние между"; прощание, признание и надежда одновременно. И лицо Алана разглаживается. Лепестки, похожие на снег, похожий на чистые души... Мир прекрасен, если можно разделить его красоту с близким человеком. "Я родился одиноким, только чтобы встретить тебя".




И еще одна картинка, которую хотелось бы показать напоследок. Мелкая и невнятная - к сожалению, в записи нет ни кадра поближе, ни другого ракурса. Эрик убит, тысяча душ, сверкая, кружат в воздухе, Себастьян и Сиэль смотрят на них. За их спинами - два мертвых шинигами.
Но... Алан приподнимает голову и несколько секунд смотрит на Эрика, лежащего на его груди. За этот взгляд можно многое отдать. И многое простить.